Рекламный баннер 990x90px ban1
79.17
90.4

Из воспоминаний Ефросиньи Сумник, жительницы Мурома, ветерана Великой Отечественной войны, пережившей блокаду:

Великая дата. 80 лет снятия блокады Ленинграда. Это испытала моя двоюродная тётя. Выжила. Работала потом в ЦК КПСС. Была у неё в гостях на ул. Лесной в Москве.

ТИДаИз воспоминаний Ефросиньи Сумник, жительницы Мурома, ветерана Великой Отечественной войны, пережившей блокаду:

«Раннее детство прошло на Смоленщине, в небольшом посёлке – бывшем поместье помещика Назимова, в котором была школа, больница, церковь. Это было очень красивое место с громадным озером. Мама преподавала в этой школе литературу, а в двадцатые годы была в ней директором, папа – физику. В 1940 году я поступила в Ленинградский педагогический институт имени Герцена. На физмат.

В июнь 1941-го сдаём экзамены за 1-й курс. 22 июня сдавали экзамен по политэкономии, я получила оценку "хорошо". Надо было бы радоваться, но я пошла в военкомат. Мы все рвались на войну. Бегом бежали на верную смерть. Сутками стояли у военкоматов. Годы себе прибавляли. Но мне-то уже было 18 и я попала в комсомольский полк. Мы-то рвались на передовую, я не была исключением, потому что мама с папой погибли дома под бомбёжкой. А нас загнали на крыши. Тушить пожары во время бомбёжек.

Сейчас про нас говорят: «Ну, какие-то пожарники». А мы были не пожарники. Мы были смертники. У нас не было ни машин, ни обмундирования. Обливают водой и посылают на крыши ленинградских домов. Все бежали в бомбоубежища, а мы – на крыши.

У нас была 15-я рота, 2-й взвод, дислокация на Невском проспекте напротив Гостинного двора. И в эти страшные ночи и дни, когда летели снаряды и падали дома, мы должны были сидеть на крышах и сбрасывать зажигалки. Сначала брали их щипцами, а потом руками приспособились. И тушили возгорания. Зажигалки безобидные. Такие маленькие бомбочки, которые шипят и разбрызгивают огонь. Но они сыпались вместе с фугасками. А фугасные бомбы разносят всё. Сметали крыши, сметали дома. Такая была у нас работа, поэтому наших осталось в живых очень мало. Вот такие мы были пожарники. И первоначально было так страшно, что в головах вертелась только одна мысль: «Хоть бы скорей убило».

В феврале 1942 года нас вызвали в Смольный и объявили, что есть более ответственная работа, чем с бомбами воевать. И перебросили на Ладожское озеро. Там принимали эвакуированных из Ленинграда через Ладожское озеро. Иногда приходили машины с полностью окоченевшими трупами, потому что зима 42-го была очень суровая, а ладожская трасса была 40 километров. И выжить в таких условиях голодным ленинградцам было очень сложно. Для меня было самое страшное, когда окоченевшие женщины прижимали живых грудных детей. И мы их принимали, сортировали живых и мёртвых.

Ну не было минуты, чтобы не было грохота. Бомбы, снаряды, всё рушится, рвётся, людей разрывает на куски. Война – это же производство фарша из человеческих тел. Были редкие-редкие минуты тишины. Я не видела Курскую дугу, Сталинградских руин. Я видела руины и трупы Ленинграда».

110636

Оставить сообщение:

Поделитесь новостями с жителями города
Если Вы стали свидетелем аварии, пожара, необычного погодного явления, провала дороги или прорыва теплотрассы, сообщите об этом в ленте народных новостей. Загружайте фотографии через специальную форму.
Полезные ресурсы