Если Вы стали свидетелем аварии, пожара, необычного погодного явления, провала дороги или прорыва теплотрассы, сообщите об этом в ленте народных новостей. Загружайте фотографии через специальную форму.
Рекламный баннер 990x90px ban1
Музейный лонгрид. Рубрика «На любителя». Но очень интересно
Музейный лонгрид. Рубрика «На любителя». Но очень интересно
Сегодня поэту Андрею Вознесенскому могло бы исполниться 92 года. Большой человек, большая личность, его поэзия шагнула за пределы книжных томиков – он собирал залы. Да что там залы, Вознесенский собирал площади! И люди были готовы часами стоять и слушать, как он читает свои стихи. Многие москвичи это помнят. Но это москвичи, а причем здесь Муромский музей? А вот притом. С Вознесенским наш музей связывает история очень интересная, почти мистическая. Поэт приезжал в Муром, специально в музей, когда искал всё, что можно найти о жизни своего прадеда. А судьба его действительно была необычайна.
Прадед Андрея Вознесенского был родом из Грузии, потомок княжеского рода. По домашней легенде, шестилетним мальчиком он потерял родителей при подавлении Имеретинского восстания, а в 1820 году по указанию генерала Ермолова многие семьи знатных мятежников вывезли с Кавказа в Россию и так ребенок оказался во Владимире, где его усыновил сельский священник. Грузинский княжич получил новое имя – Андрей Полисадов. Он окончил Владимирскую духовную семинарию, женился и служил в селе Шиморское (ныне Нижегородская область). Учительствовал, составлял словарь наречий своего прихода. В первом издании «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Даля были 153 слова от Полисадова. Увлекался музыкой, археологией (дружил с семьей графа Уварова). После смерти жены постригся в монахи под именем Алексий. В 1882 году стал настоятелем Благовещенского монастыря в Муроме, где и умер спустя 13 лет.
Зная всё это, Вознесенский приехал в Муром – можно сказать, посетить могилу предка. «Ваше тело вас ждет», – такими словами встретил поэта, как он сам потом вспоминал, директор Муромского музея А.А. Золотарев. И отвел его к Благовещенскому храму. «В ограде я обнаружил чудом уцелевшее не примеченное никем надгробье, с оббитыми краями и обломанным завершением, – писал Вознесенский. – На камне было имя Полисадова и дата смерти. Странен был цвет этого розоватого лабрадора с вкраплениями – “со слезой”. Он всегда меняет цвет. Я приходил к нему утром, в сумерках, в ясные и ненастные дни, лунной ночью — цвет камня всегда был иным. То был аметистовый, то отдавал в гранит, то был просто серым, то хмуро-сиреневым. Это камень-настроение. Или это неуловимый цвет изменчивого времени?»
Так как некоторая часть монастырских документов оказалась на хранении в нашем музее, то Вознесенский надеялся увидеть в них что-то, связанное с прадедом. О том, как поэт приходил в музей, изучал рукописи и записи в них, сделанные бисерным с завитушками почерком его прадеда, смотрел экспонаты церковной утвари, которых когда-то касались руки Полисадова, подробно описано в статье О.А. Суховой (а именно она помогала Вознесенскому разбираться в музее со всеми документами и предметами) , опубликованной в сборнике «Сообщения Муромского музея» за 2014 год (статья выложена на нашем сайте, вот здесь - clck.ru/3LXfWm). Итогом этой поездки поэта в Муром стала поэма «Андрей Полисадов». О.А. Сухова называет ее научной работой в стихах, потому что Вознесенский удивительным образом сумел вплести в стихотворный текст отсылки и к историческим данным, и к документам, им изученным у нас в музее, иногда чуть ли не с музейными шифрами.
Впрочем, в поэме упоминаются и спорные сведения, о которых до сих пор у специалистов не сложилось единого мнения. Например, что при росписи Благовещенского собора рядом с фигурой апостола Петра был изображен Полисадов, причем по его собственному распоряжению. Но так ли это на самом деле? Или что Иверская икона, святыня Благовещенского монастыря, является копией. Неужели? Надо сказать, Ольга Аскольдовна Сухова по-прежнему работает в Муромском музее и иногда водит экскурсии. Так что кому-то из туристов, возможно, повезет оказаться в ее группе и расспросить о том, что правда, а что вымысел в истории с пращуром Андрея Вознесенского. Сухова, кстати, вообще ставит под сомнение грузинское происхождение Полисадова.
Андрей Полисадов был загадочной фигурой российской духовной жизни. Его награждали орденами, но в то же время почему-то имя его убирали из печати. Например, в оглавлении «Провинциального российского некрополя» (1914 г.) его имя есть, а статьи про него на указанной странице – нет. Удивительно, но это же самое повторилось спустя полвека и в сборнике стихов А. Вознесенского «Мозаика», когда уже из практически готового тиража вырезали стихотворение «Прадед» о Полисадове. А из оглавления его в спешке забыли удалить…
P. S. По-хорошему ниже надо было бы разместить это стихотворение Вознесенского – «Прадед». Но мы схитрим. Разместим другое, а то мало ли что? К тому же стихотворение «Тбилисские базары» – по своему духу истинно музейное. В нем ощущается такая радость жизни, которую только у грузин и малых голландцев увидишь.
Долой Рафаэля!
Да здравствует Рубенс!
Фонтаны форели,
Цветастая грубость!
Здесь праздники в будни.
Арбы и арбузы.
Торговки — как бубны,
В браслетах и бусах.
Индиго индеек.
Вино и хурма.
Ты нынче без денег?
Пей задарма!
Да здравствуют бабы,
Торговки салатом,
Под стать баобабам
В четыре обхвата!
Базары — пожары.
Здесь огненно, молодо
Пылают загаром
Не руки, а золото.
В них отблески масел
И вин золотых.
Да здравствует мастер,
Что выпишет их!
А. Вознесенский, 1958 год
Сегодня поэту Андрею Вознесенскому могло бы исполниться 92 года. Большой человек, большая личность, его поэзия шагнула за пределы книжных томиков – он собирал залы. Да что там залы, Вознесенский собирал площади! И люди были готовы часами стоять и слушать, как он читает свои стихи. Многие москвичи это помнят. Но это москвичи, а причем здесь Муромский музей? А вот притом. С Вознесенским наш музей связывает история очень интересная, почти мистическая. Поэт приезжал в Муром, специально в музей, когда искал всё, что можно найти о жизни своего прадеда. А судьба его действительно была необычайна.
Прадед Андрея Вознесенского был родом из Грузии, потомок княжеского рода. По домашней легенде, шестилетним мальчиком он потерял родителей при подавлении Имеретинского восстания, а в 1820 году по указанию генерала Ермолова многие семьи знатных мятежников вывезли с Кавказа в Россию и так ребенок оказался во Владимире, где его усыновил сельский священник. Грузинский княжич получил новое имя – Андрей Полисадов. Он окончил Владимирскую духовную семинарию, женился и служил в селе Шиморское (ныне Нижегородская область). Учительствовал, составлял словарь наречий своего прихода. В первом издании «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Даля были 153 слова от Полисадова. Увлекался музыкой, археологией (дружил с семьей графа Уварова). После смерти жены постригся в монахи под именем Алексий. В 1882 году стал настоятелем Благовещенского монастыря в Муроме, где и умер спустя 13 лет.
Зная всё это, Вознесенский приехал в Муром – можно сказать, посетить могилу предка. «Ваше тело вас ждет», – такими словами встретил поэта, как он сам потом вспоминал, директор Муромского музея А.А. Золотарев. И отвел его к Благовещенскому храму. «В ограде я обнаружил чудом уцелевшее не примеченное никем надгробье, с оббитыми краями и обломанным завершением, – писал Вознесенский. – На камне было имя Полисадова и дата смерти. Странен был цвет этого розоватого лабрадора с вкраплениями – “со слезой”. Он всегда меняет цвет. Я приходил к нему утром, в сумерках, в ясные и ненастные дни, лунной ночью — цвет камня всегда был иным. То был аметистовый, то отдавал в гранит, то был просто серым, то хмуро-сиреневым. Это камень-настроение. Или это неуловимый цвет изменчивого времени?»
Так как некоторая часть монастырских документов оказалась на хранении в нашем музее, то Вознесенский надеялся увидеть в них что-то, связанное с прадедом. О том, как поэт приходил в музей, изучал рукописи и записи в них, сделанные бисерным с завитушками почерком его прадеда, смотрел экспонаты церковной утвари, которых когда-то касались руки Полисадова, подробно описано в статье О.А. Суховой (а именно она помогала Вознесенскому разбираться в музее со всеми документами и предметами) , опубликованной в сборнике «Сообщения Муромского музея» за 2014 год (статья выложена на нашем сайте, вот здесь - clck.ru/3LXfWm). Итогом этой поездки поэта в Муром стала поэма «Андрей Полисадов». О.А. Сухова называет ее научной работой в стихах, потому что Вознесенский удивительным образом сумел вплести в стихотворный текст отсылки и к историческим данным, и к документам, им изученным у нас в музее, иногда чуть ли не с музейными шифрами.
Впрочем, в поэме упоминаются и спорные сведения, о которых до сих пор у специалистов не сложилось единого мнения. Например, что при росписи Благовещенского собора рядом с фигурой апостола Петра был изображен Полисадов, причем по его собственному распоряжению. Но так ли это на самом деле? Или что Иверская икона, святыня Благовещенского монастыря, является копией. Неужели? Надо сказать, Ольга Аскольдовна Сухова по-прежнему работает в Муромском музее и иногда водит экскурсии. Так что кому-то из туристов, возможно, повезет оказаться в ее группе и расспросить о том, что правда, а что вымысел в истории с пращуром Андрея Вознесенского. Сухова, кстати, вообще ставит под сомнение грузинское происхождение Полисадова.
Андрей Полисадов был загадочной фигурой российской духовной жизни. Его награждали орденами, но в то же время почему-то имя его убирали из печати. Например, в оглавлении «Провинциального российского некрополя» (1914 г.) его имя есть, а статьи про него на указанной странице – нет. Удивительно, но это же самое повторилось спустя полвека и в сборнике стихов А. Вознесенского «Мозаика», когда уже из практически готового тиража вырезали стихотворение «Прадед» о Полисадове. А из оглавления его в спешке забыли удалить…
P. S. По-хорошему ниже надо было бы разместить это стихотворение Вознесенского – «Прадед». Но мы схитрим. Разместим другое, а то мало ли что? К тому же стихотворение «Тбилисские базары» – по своему духу истинно музейное. В нем ощущается такая радость жизни, которую только у грузин и малых голландцев увидишь.
Долой Рафаэля!
Да здравствует Рубенс!
Фонтаны форели,
Цветастая грубость!
Здесь праздники в будни.
Арбы и арбузы.
Торговки — как бубны,
В браслетах и бусах.
Индиго индеек.
Вино и хурма.
Ты нынче без денег?
Пей задарма!
Да здравствуют бабы,
Торговки салатом,
Под стать баобабам
В четыре обхвата!
Базары — пожары.
Здесь огненно, молодо
Пылают загаром
Не руки, а золото.
В них отблески масел
И вин золотых.
Да здравствует мастер,
Что выпишет их!
А. Вознесенский, 1958 год
6281
Поделитесь новостями с жителями города
Полезные ресурсы
Разработка -
Оставить сообщение: